От иллюзии к распаду: бюджет России, ВПК, демография, банкротство - Игорь Липсиц отвечает на вопросы Vesti.az

Продолжаем разговор с российским экономистом и маркетологом, доктором экономических наук Игорем Владимировичем Липсицем о глобальных экономических сдвигах, а также реалиях и перспективах российской экономики.

Первая часть интервью была опубликована накануне. Сегодня — о рисках, скрытых за цифрами роста, причинах нового витка кризиса и грядущих переменах на постсоветском пространстве.

— Игорь Владимирович, несмотря на глобальную турбулентность, охлаждение отношений США и Европы и экономические сложности, приход Трампа, похоже, усилил позиции Америки. При этом Россия на фоне санкций показывает рост — 4,2% в 2024 году, тогда как Германия теряет 0,75%, а экономику Британии, Франции и самих США лихорадит. Импортозамещение работает, схемы обхода санкций — тоже, Китай стал ключевым партнером. Так в чем же подвох? Где уязвимости российской экономики и какие риски стоят за этим ростом?

- А все очень просто. Когда вы говорите «экономика России», вы имеете в виду некий агрегат, не вникая в то, что на самом деле происходит внутри этого агрегата. А там все достаточно прозрачно. Примерно до середины прошлого года наблюдался рост — в основном за счет активного наращивания военного производства. Оно росло достаточно уверенно и перекрывало спад в гражданском секторе. Поэтому, когда подводятся годовые итоги, то тот рост, что пришелся на первое полугодие, маскирует застой и спад во втором. Итоговая картина выглядит так: за счет подъема в первой половине 2024 года ВВП России и показал те самые 4,2% роста.

Допустим, что эти цифры верны. Хотя, конечно, это далеко от истины. Но Бог с ними. Суть в том, что рост был вызван исключительно военным производством. При этом гражданская экономика продолжает падать. И уже с конца прошлого года началось снижение даже в самом оборонно-промышленном комплексе. Просто потому, что он достиг предела своих возможностей. Производственные мощности загружены полностью. Было нанято дополнительно около миллиона человек. И дальше расти уже некуда.

Почему? Потому что все — ресурсов больше нет. Чтобы наращивать выпуск, нужны новые мощности, новые предприятия. А это сейчас для России попросту невозможно. И это не моя личная точка зрения. Мне, можно сказать, удобно: я могу избежать обвинений в сгущении красок. Все, что я сейчас изложил, — это слова главы Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования Дмитрия Белоусова, младшего брата министра обороны. Его Центр — структура вполне системная, приближенная к власти, занимается экономическим анализом для правительства. И именно он говорит: возможности роста исчерпаны. Военная промышленность уперлась в потолок. Новые заводы не строятся. Более того, у оборонки начинают возникать системные проблемы, которые могут привести к спаду.

Почему? Потому что даже военный завод не может производить все сам. Многие комплектующие поставляются из гражданского сектора. А там начинаются перебои.

В Россию, если вы в курсе, вернулся старый знакомый термин — «неплатежи». Сейчас оборонные предприятия не расплачиваются вовремя со своими поставщиками. Задержки доходят до месяцев. В результате поставщики либо отказываются от военных заказов, либо просто срывают их. Хотя в российской реальности это весьма рискованно — может дойти до уголовного преследования. Тем не менее, база, на которой держится военная промышленность, начинает разрушаться. И все это, скорее всего, приведет к сокращению производства даже военной продукции. Поэтому в целом можно сказать: период роста завершен. Он и сам по себе был болезненным и нездоровым — исключительно на военных заказах. Но и он закончился.

Начинается общее падение, потому что спад в гражданской экономике уже перекрывает все, что может дать оборонка. То есть, 2024 год стал переломным, а 2025-й — еще более тревожный, потому что начинаются проблемы с финансами.

До сих пор вся экономическая активность в России подпитывалась тем, что Минфин называл мягким выражением «бюджетный импульс». В экономику вливали колоссальные суммы, чтобы удерживать оборонный сектор на плаву. Благодаря этому и создавалось ощущение, что ВВП растет.

Но сейчас возникает главный вопрос — откуда взять деньги на этот самый импульс? Доходы от нефти падают, а значит, и поступления в бюджет. В этом году в Минфине уже зафиксировано существенное снижение нефтегазовых доходов. Что остается? Резко наращивать внутренние заимствования — занимать триллионы рублей.

Откуда они возьмутся и кто даст их в долг — вопрос открытый. Поэтому начинаются тревожные разговоры. Чтобы экономика не обрушилась на фоне войны, придется каким-то образом изымать средства у населения. И такие обсуждения уже ведутся — это не домыслы.

Обратите внимание: в последние недели, а то и месяцы, все активнее звучит идея о запуске масштабной приватизации. Смысл в том, чтобы вытянуть сбережения граждан и направить их на покупку акций новых предприятий. Тем самым правительство рассчитывает получить ресурсы для поддержки экономики. Вот такая картина складывается на сегодняшний день.

- По разным оценкам, сейчас на оборонку и военные нужды Россия тратит до 40–45% бюджета. Насколько мне известно, возможно, и больше — это по официальным данным. Плюс есть и косвенные военные расходы: траты на спецслужбы, на перепроизводство, на расширение мощностей — например, по стали, никелю, другим металлам. Каковы ваши ожидания и прогнозы? К чему ведут такие расходы на оборону? Куда, по-вашему, движется Россия?

- Проблема в том, что Россия стремительно движется по оси времени — в прошлое. И речь даже не о 90-х, а куда дальше — в эпоху позднебрежневской экономики, времен Черненко и Андропова. Именно тогда военные расходы достигали абсурдных масштабов и разрушали гражданскую экономику.

Ситуация напоминала сегодняшнюю: на складах и полигонах — горы военной техники, а в магазинах — пусто. Люди раздражались, уставали от этого, и в какой-то момент стало ясно: денег больше нет, страна банкрот. Вот к такому сценарию — к финансовому банкротству — Россия сейчас и приближается. Она не может занять деньги ни у кого. Давайте просто задумаемся.

Любая страна, столкнувшись с дефицитом, выходит на внешний рынок за займами. США, например, живут за счет постоянных заимствований, продавая казначейские облигации. Это дает им ресурсы покрывать бюджетный дефицит. Россия же не может одолжить деньги — ни у одного государства. Три года войны, и ни один партнер, включая Китай, не предоставил ей кредит. Более того, когда Россия попыталась разместить свои облигации на китайском рынке, Пекин отказал. Об этом прямо говорил министр финансов Антон Силуанов — можно проверить.

В результате Россия варится в собственном соку. Финансировать все приходится исключительно за счет внутренних источников. А ведь фонд национального благосостояния уже почти исчерпан. Он продолжает расходоваться, но в нем осталось, насколько я понимаю, около 3,2 триллиона рублей — это сопоставимо с текущим дефицитом бюджета. А дефицит, скорее всего, будет даже больше.

Полностью закрыть его за счет фонда невозможно. Значит, остаются три пути: заимствовать (непонятно где), сильно девальвировать рубль или включать печатный станок. А он и так работал на пределе. За три года войны в экономике накопилось колоссальное количество нарушений, дисбалансов и перекосов. Простых решений у этих проблем нет — если вообще есть какие-то.

Даже осторожнейшие экономисты внутри самой России признают: 2025 год — переломный. Либо нужно срочно сворачивать войну, резко сокращать оборонные расходы и приводить бюджет в порядок, либо в 2026-м придется урезать уже все подряд — и военные, и гражданские статьи. Но и этого может не хватить. В таком случае начнется плохо контролируемое разрушение нынешней экономической модели.

Я не говорю, что Россия как государство исчезнет. Но исчезнет привычный образ жизни. Россия начнет стремительно приближаться по уровню жизни к таким странам, как Венесуэла, беднейшие государства Африки или, возможно, даже к Северной Корее. И в таком режиме страна может существовать долго. Советский Союз ведь тоже долго жил в условиях нищеты, карточек, централизованного снабжения предприятий — существовал, но тяжело. И в итоге развалился.

Скорее всего, Россия движется именно к этой модели. Это будет означать для россиян, что тот привычный, более-менее европейский уклад жизни исчезнет. Уровень жизни обрушится — до бедного, нищенского, откровенно убогого уровня стран третьего мира. Примерно такую картину мы наблюдаем уже сейчас.

- И напоследок вопрос, касающийся экономической взаимосвязи с Россией. Страна остается одним из центров геополитического притяжения, особенно для постсоветских стран, и традиционно аккумулирует большое количество трудовых мигрантов. С учетом ее нарастающих экономических проблем и ослабления влияния, как может измениться ситуация на постсоветском пространстве? Можно ли ожидать новый передел сфер влияния между глобальными игроками — США, Китаем, Турцией, Евросоюзом и другими странами?

- Ну, это вы мне задаете вопрос уже ближе к политэкономии, но на самом деле кое-что уже начало происходить. Смотрите: Россия сейчас переживает, не забывайте об этом и учитывайте это во всех своих оценках, очень тяжелый демографический кризис. Население убывает, рождаемость крайне низкая — и сокращение численности населения становится устойчивым и, похоже, необратимым процессом. Естественно, это создает серьезные проблемы на рынке труда. Что с этим делать — непонятно.

Раньше Россия решала эту проблему довольно просто: она привлекала рабочую силу из Центральной Азии — все было ясно и понятно. Но война многое изменила. Теперь приезжать в Россию стало трудно, а работать — попросту опасно. В результате начался передел на рынке труда. Мы наблюдаем интересную картину: начался активный поиск рабочей силы из Центральной Азии со стороны других стран и заказчиков. Появились сообщения, что заметная часть трудовых мигрантов из региона теперь едет не в Россию, а в Великобританию и страны Южной Европы. Сезонные работы, особенно в сельском хозяйстве, требуют большого количества людей — и вот теперь жители Центральной Азии едут в Испанию, Италию, Великобританию, получают оплату в валюте, никто не гоняется за ними из военкомата, никто не проводит рейды в мечетях — спокойная, предсказуемая жизнь.

И — как ни удивительно — Китай тоже начинает присматриваться к этим территориям как к источнику рабочей силы. Сначала кажется невозможным, но стоит посмотреть на демографию: в Китае сокращение населения идет даже быстрее, чем в России, и у них тоже начинаются проблемы с трудовыми ресурсами. Все меняется. Поэтому, конечно, мы увидим реструктуризацию рынка труда — миграционные потоки из постсоветского пространства пойдут в совершенно другие направления.

Россия не очень понимает, как с этим быть. Там царит абсолютная раздвоенность: одна часть властной машины мечтает завезти как можно больше мигрантов и сейчас активно ищет рабочих в Индии, Мьянме, Нигерии — да, реально ищет. А другая часть, наоборот, требует жестко ограничивать приток мигрантов. Поэтому, что там дальше будет происходить с рынком труда — сказать невозможно. Какая «башня Кремля» в вопросах трудовой миграции победит — непредсказуемо.

Но проблема остается: населения становится меньше, а квалифицированной рабочей силы — катастрофически не хватает. Да, эта проблема есть во многих странах, включая США, но в России она особенно остра. Даже по скромным правительственным оценкам, сейчас дефицит квалифицированных специалистов составляет около 1,6 миллиона человек. И это — официальные цифры.

На практике это выглядит так: все российские предприятия лихорадочно ищут квалифицированных рабочих, особенно по рабочим профессиям высоких разрядов — и не могут найти. Поэтому им приходится набирать людей без квалификации и учить прямо на месте, с нуля, потому что других просто нет. Привезти квалифицированных инженеров или техников из Центральной Азии — практически нереально. В итоге Россия оказывается в ситуации, когда взять такие кадры просто неоткуда. Это еще один удар по экономике.

А вот другие страны — Китай, Европа, Великобритания — активно включаются в этот процесс и начинают забирать себе тех, кто раньше ехал в Россию. Так что да, перемены уже идут, и довольно серьезные. И, скорее всего, интерес к российскому рынку труда будет постепенно угасать: он становится все менее привлекательным для мигрантов, особенно на фоне альтернатив.

• СМИ: Трамп предложил разместить китайских миротворцев в Украине
• ЕС: Кремль требует то, что ему никогда не принадлежало
• Китай строит на границе сухой порт для наращивания торговли с Россией