Выбор без права на ошибку: кто поведет Армению после июня 2026 года? – ТОЧКА ЗРЕНИЯ

Летом 2026 года Армения пройдет испытание на взрослость. Седьмого июня страна выберет не только парламент, но и контуры своей идентичности на годы вперед — останется ли она в логике зависимости от внешних покровителей и внутренних «старых элит» или закрепит право на собственный курс, где решение о мире и будущей экономике принимается в Ереване, а не в кабинетах кураторов.

Никол Пашинян официально заявил о выдвижении по пропорциональному списку «Гражданского договора». Это не просто формальность, а объявление кампании, в которой на одной чаше весов — мирная повестка, подписанная им в Вашингтоне, на другой — знакомый микс реваншизма, диаспорного давления и благословений из Кремля. И давайте прямо: ни один из его оппонентов никогда бы не пошел на Вашингтонскую декларацию. У них в крови не компромисс, а вечный «поиск справедливости» в режиме «вчерашний день», где политическая капитализация строится на страхе, обиде и обещании «вернуть все взад».

Состав претендентов понятен. Роберт Кочарян, второй президент, представляет ту самую парадигму «тяжелой стабильности», когда внешне все чинно, а на деле — коррупционная рента, политическая заморозка и зависимость от Москвы. Он уже успел заявить, что у Пашиняна «нет шансов», а также призвать к коалициям «ради реальных изменений». Но какие изменения предлагает команда, в которой даже косметический апгрейд лиц не отменяет содержания девяностых? В переводе с политического: вернуть «правильных людей» в «правильные кабинеты» и снова обменять внешнюю политическую лояльность на внутреннюю безответственность.

Республиканская партия Сержа Саргсяна действует через парламентскую «Честь имею» и ее руководителя Айка Мамиджаняна: вотум недоверия, разговоры о «консенсусном правительстве», импичмент как главный жанр политической драматургии. Парадокс того, что «консенсус» предлагается в комплекте с угрозой улицы и процедурным саботажем, оппонентов не смущает: риторика «спасения нации» всегда удобна, когда собственная повестка пуста.

Арман Татоян и инициативы «Крылья единства» пытаются звучать социально и примиряюще, но за аккуратными формулами читается старая схема — «мы восстановим справедливость, а заодно и прежний внешний баланс». И снова — «сила традиции» без ответа на вопрос, кто и чем, кроме лозунгов, закроет дыры в экономике и безопасности.

Отдельная линия — Самвел Карапетян и его политическое движение «По-своему» («Мер дзевов»). Арест в июне, обвинения, громкие заявления, национализация «Электрических сетей Армении» — все это превратило бизнесмена в символ «сильной руки с деньгами». Но партия — это не ЗАО. Политика — не бухгалтерия, а электорат — не персонал. Когда в публичной политике говорят языком корпоративного менеджмента, на выходе получается пиар, фрагментация голосов и неизбежные конфликты элит. Обещания «после смены власти выделить представителям «Гражданского договора» две должности, связанные с асфальтом» — остроумие уровня цехового стендапа, не дорожная карта страны.

Экспертный фон, который обрамляет кампанию, неоднороден, но показателен. Политтехнолог Армен Бадалян прямо говорит: ключевыми игроками на старте видятся «Гражданский договор», формирующееся вокруг Карапетяна объединение и блок «Айастан» Кочаряна; при этом он допускает, что партия Карапетяна способна собрать до трети при грамотной работе с командой, а фракции Карапетяна и Кочаряна — де-факто союзники. Впрочем, Бадалян тут же бьет по слабым местам: бизнесмены склонны управлять партиями как предприятиями, и на этом валятся — как валились до них.

Сурен Суренянц вообще считает «Айастан» практически недееспособным, а силу Карапетяна — не родившейся; «фундаментальное изменение» поля еще впереди и требует не претендентов, а действующих лиц. Ара Погосян, в свою очередь, указывает на сознательно выстраиваемую дихотомию «силы мира» (Пашинян) против «сил войны» (все остальные), и отмечает, что правящая команда переводит внутренние месседжи на внешний язык — потому что без внешних гарантий и инвестиций Армения рискует снова остаться между форпостом и тупиком. Если убрать вкусовщину, общий знаменатель прост: запрос на перемены вырос, а «старые» пока не способны предложить обществу ничего, кроме привычной мобилизации на страхе.

Справедливо отметим, что в итоге все снова сводится к влиянию внешних центров. К осени интерес Москвы к армянской внутриполитической сцене оживился; диаспора в Париже и Москве привычно давит на эмоциональную кнопку. Но поверх шумов реальность такова: только нынешняя власть подписала Вашингтонскую мирную декларацию и вытащила страну с траектории изоляции. Оппоненты либо отвергают саму идею мира с Азербайджаном, либо оставляют «окно реванша» приоткрытым «на всякий случай». Так строится не политика, а вечный транш на национальную травму — удобный, но бесполезный.

Прогнозировать впрямую — неблагодарное дело, но сценарии просматриваются. Если «Гражданский договор» удерживает лидерство и формирует большинство (или функциональную коалицию), курс на мир, институциональные реформы, диверсификацию внешнеполитических связей и экономическую нормализацию продолжится. Это не быстрый путь: сопротивление бюрократии и уличное давление никуда не денутся, а «болезни роста» будут раздражать. Но это единственный сценарий, где Армения сохраняет субъектность и перспективу частных инвестиций на реальных, а не клиентельных условиях.

Если побеждает блок Кочаряна (самостоятельно или с союзом «антипашинянов»), страну ждет «тяжелая стабильность»: эффектная «сборка вертикали», зависимость от Кремля, затяжной конфликтный режим с Баку, дисциплина через принуждение и возвращение к политике «вчера». Если выстрелит проект Карапетяна, на короткой дистанции это будет выглядеть как «менеджерская оттепель», но без устойчивой политической рамки результатом станут споры элит и новое дробление — с неизбежным торгом за внешнюю поддержку и внутренние ренты. Еще один вариант — фрагментация парламента без явного доминирования и попытка «правительства национального согласия» из несовместимых соперников. В этом случае страна переедет в состояние «повседневного кризиса»: компромисс ради процесса, а не результата.

И на этом фоне важно проговорить очевидное. Пашинян сегодня — единственный, кто последовательно разрывает порочный круг «война — поражение — месть». Да, он действует порой непопулярно, да, раздражает своей «простоватостью»: автобус, сторис, сердечки, музыка. Но это и есть новая политика — горизонтальная, без сакрализации власти, без кителя и золотого шнура на плечах. Ее можно критиковать, но альтернативой ей предлагается лишь рецидив прошлого под вывеской «порядок».

Да, кто-то скажет: «заигрывание с публикой», особенно с зумерами, не помнящими «славного» прошлого, доведшего страну до пограничного состояния. Но именно это и есть сигнал о смене политической эпохи — разговор с гражданином на его языке. 

Вообще это будет схватка с прокремлевскими кандидатами, представителями закостенелой идеологии. И это — то, что мы наблюдаем в Азербайджане: борьба с «мехтиевщиной» и ее адептами, олицетворяющими прогнившее наследие прошлого, с которым последовательно расправляется современный лидер Ильхам Алиев.

Итоги выборов 7 июня 2026 года во многом определят мир на Южном Кавказе. Вопрос простой: хватит ли у армянских избирателей мудрости не наступить на те же кочаряно-карапетяновские грабли имперского производства. Кто бы ни рисовал на плакатах «честь», «веру» и «сильную руку», реальность всегда строже: мир, институции, ответственность. Или — прошлое, рента и вечный поиск виноватых. Выбор, как ни банально, все равно впереди, и он — про будущее, а не про ностальгию.

• Во Франции проведут последнее голосование по вотуму недоверия правительству
• Россия вернулась на авиабазу Хмеймим в Сирии
• В Пентагоне подтвердили, что США не прекращали поставки оружия Украине