Надежда Исмайлова: Звонок с того света – ЧЕГО ХОТЯТ ЖЕНЩИНЫ ?

Мгновенье, что дарует мне тебя,

Тобою заполняет все вокруг незримо.

И время – прошлое и будущее – мимо

Проходит незаметно в каждый миг,

Когда любовь и жизнь неразделимы.

Браунинг

Мальчики, юноши, мужчины, джентльмены, мачо… Долго думала, что сказать о них, и стоит ли вообще говорить, ведь тема непростая, предполагающая обнажение души. И все-таки, под сокрушительным натиском обаятельного, сладкоголосого и упертого выпускника железной школы КВН Бахрама Багирзаде (который, уж если что решил, добьется обязательно), придется попробовать…

Теперь я понимаю, что два момента в моей судьбе определили мои отношения с мужчинами. Первый момент – я выросла без отца. Он ушел на войну добровольцем, погиб в крымском бою и остался жить в моей памяти (по рассказам мамы, конечно) в героическом ореоле: красивый, высокий, инженер-химик, с профессиональными навыками фехтовальщика и наездника, надежный, сильный, сдержанный в эмоциях и беспредельно храбрый. Когда мне исполнилось двадцать, мама призналась, что папа не был на войне, он был репрессирован, бежал из ссылки, звал нас с собой, но мама не рискнула последовать за изгнанником. От этого сообщения образ папы не потускнел, наоборот, обрел новые романтические краски: в его схватках с жестокими обстоятельствами века и дискуссиях с мамой я была на его стороне.

Второй момент – я училась в женской школе, до середины пятидесятых в Советском Союзе было раздельное обучение. И мальчики для меня были другой планетой, непознанной, непонятной, но тревожно притягательной. Надо сказать, что мое поколение девушек было в основном книжным. Образы любимых, идеальных мужчин, мы черпали в романах и фильмах. Моим кумиром был Эрнест Хемингуэй. Я любила его самого и его героев за силу, широту, храбрость, готовность постоять за себя и за дело, которое они считали правым, за умение по-настоящему любить Женщину. Это у них я училась определять, что следует называть любовью и что не следует, распознавать людей, с которыми слово любовь сочетается, и с кем не сочетается.

Сегодняшние девушки, наверное, читают не меньше, чем мы, но за книгой они всегда видят повседневность и требуют от своих избранников в придачу к чувствам вполне конкретные реальные вещи: дом, дачу, машину, банковский счет, признание их права носить, что захотят: прозрачные платья или ультракороткие юбки.

Мы были другие – девушки моего поколения искали в мужчинах, прежде всего, силу и силу духа. В закрытой от щиколоток до горла одежде мы чувствовали себя абсолютно комфортно. Такие тургеневские девушки бакинского разлива, романтичные, застенчивые, смущающиеся в присутствии ребят. В школьные годы знакомились редко, в основном на общих вечерах, которые устраивали женская школа №134 (в которой я училась) и мужская школа №6. Такие праздничные балы под строгим оком преподавателей два-три раза в год. Танцы и разговоры только о высоком…

Расскажу один эпизод. После окончания десятилетки я пошла в районную поликлинику сдавать анализы для карты здоровья, она требовалась при поступлении в ВУЗ.

Июнь. Утро. Коридор перед лабораторией. Много народу, в основном абитуриенты. Встречаю знакомого мальчика из 6-ой школы. Разговорились. Он сказал, что поступает на геологический факультет. Я его понимала. В те годы АзИИ поражал воображение, особенно геологи. Они ходили в форме с кокардой на кепи. Первопроходцы, романтики, небожители. На них заглядывались лучшие девушки 50-х. Он спросил, что выбрала я. «Филологический факультет. Отделение испанской литературы в Ленинградском университете». «О-о! – с уважительной интонацией, – а почему испанская?» «Мне нравятся Дон-Кихоты…» Нас прерывает зычный голос пожилой лаборантки: «Внимание, больные! Кал – направо, моча – налево!» – она показала двери, куда нам надо было отнести наши анализы. Он ринулся к выходу. Лаборантка вслед: «Молодой человек, с калом сюда… Ну и народ пошел, какой тупой»… Мы встретились через 15 лет. Он был уже доктор наук, женат, двое сыновей. Сказал, что в школьные годы я ему очень нравилась. О, если бы не та лаборантка и не те злополучные банки с анализами…

Недавно американский режиссер Энг Ли рассказал, что на съемках своего фильма «Вожделение» он никак не мог воссоздать пуританскую атмосферу жизни шанхайской молодежи сороковых годов, передать состояние чистых девушек, теряющих невинность в интимных обстоятельствах… Молодые актрисы не понимали, что хочет от них режиссер. Он сделал шокирующее для себя открытие: современным молодым американкам не ведомо понятие – смущение, что такое покраснеть, залиться слезами или «сгореть от стыда»…

Наше же поколение было бумажными идеалистами. Мы с детства усвоили мифологическую мудрость, правила поведения мужчин и женщин в этой жизни, и нам не приходило в голову сомневаться в ее обеспеченности. Конечно, мы читали разных авторов, даже запрещенные мемуары Казановы с его откровениями: «Я распутник по профессии, главнейшим делом моей жизни были чувственные наслаждения, и более важного дела я не знал никогда». Мы знали и своих «распутников». Замечали их в семьях соседей, знакомых, родственников. Кто-то нагрубил, обманул ожидания, увлекся наркотиками, изменил, избил, убил, наконец. Но мы были уверены, что таких мужчин и женщин – единицы, которые не укладываются в наши возвышенные схемы.

Так вот, всем нам нужна была большая жизненная практика, чтобы справиться со всеми проблемами, которые неизбежны в любой судьбе, и понять, что мечты о принце на белом коне и алых парусах счастья – в общем-то, из области несбыточного. Мы не были готовы к жизни, мы не предполагали всего того, что произойдет с нами в будущем. Нам предстояло еще много пережить, найти свое место под солнцем, любить, иметь детей, внуков, пройти войну, выдержать смену режимов, славу, опалу, падать, вставать, болеть, терять… И вырастить внутри себя собственные идеалы и ценности. Мне повезло в жизни, я встретила Мужчину, который провел меня через все ухабы жизни. И подтвердил главный идеал моей юности: Любовь есть. И она прекрасна…

ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА

…В тот вечер в середине лета 1961 года, когда мы подошли к моему дому, ветер просто сбивал с ног. И мой спутник изо всех сил пытался прикрыть меня от ветра. Это удавалось с трудом, и почему-то вызывало безудержный смех. Мы познакомились три часа назад на вечеринке у друзей. «Расим Исмайлов, – представил его мой коллега, – учится во ВГИКе, будет проходить практику на АзТВ». Компания собралась незаурядная. И повод был не рядовой. Наш коллега собирался жениться и обсуждал с друзьями сценарий предстоящего торжества.

За столом мы с Расимом оказались рядом, и он сразу перешел на «ты». В этом обращении было что-то теплое и очень личное. Не рановато ли? – подумала я. Но он был так естественен, этот юноша с зелеными глазами. И так замечательно рассказывал о ВГИКе по дороге домой. Между двумя порывами ветра, еле удержав меня в равновесии, он вдруг сказал: «А давайте мы тоже поженимся в один день с ними?!» (подразумевались хозяева вечеринки)

У первой любви есть много разных историй. Я хотела, чтобы моя была яркой, ослепительной. Я мечтала о чем-то особенном и высоком. А тут случайная встреча, будничное предложение. Я почувствовала себя, нет, не обманутой, а задетой. «Нормальные люди не женятся за компанию», – и ушла, не попрощавшись. Я была девушкой консервативной, мечтала о долгих ухаживаниях, да и мама, которая не раз выходила замуж, была убеждена, что любовь с первого взгляда придумали романисты. Но странное дело, мысленно перебирая подробности вечера, я не сомневалась, что этот юноша был искренен, и что он – мой человек.

Через одиннадцать дней Расим стоял у дома на Набережной. С букетом белых роз. Он сказал, что наша встреча была не случайной. Он сам напросился на вечеринку к моим друзьям, зная, что я там буду; он увидел меня на АзТВ: «…В конце коридора, – напишет он потом в своем дневнике, – появилась девушка. Она прошла мимо, оставив в воздухе терпкий аромат «Красной Москвы»; у нее был чудесный профиль, веселые, ласковые глаза. Я понял, что хочу услышать ее голос, узнать, что она тут делает, как ее зовут, хочу взять ее за руку… хочу жениться на ней. Все эти мысли пронеслись в голове, пока девушка не скрылась за дверью русской редакции. Через полгода мы стали мужем и женой».

Если бы меня попросили назвать ключевое слово, определяющее Расима, это слово было бы… Любовь. По сути, все его работы о любви. Он был полон любви. И это так заражало окружающих. Он обладал даром любить. Причем, он никогда о ней не говорил – просто любил без предлога и повода. Любил Баку, свою семью, дочь, внуков, любил путешествия, свою профессию, свою камеру. Он был порывистым в движениях, все ронял, ломал, но только не камеру: даже во время пожара на съемках. Однажды медведь на него пошел… Он тонул в кратере вулкана, но камеру не выпускал. Он любил небо, птиц, полеты. Полет был его главной темой, сюжетом, жизненным ощущением. За десять минут до своего ухода в кому, он писал сказку, в которой просил ласточек взять его с собой в полет… Мистика?

Когда я вспоминаю нашу жизнь с Расимом, у меня начинается головокружение. В нем удивительно сочетались нежность и мужество, твердость и деликатность, даже в мелочах. Как-то, будучи невестой, это было в Москве, мне пришлось приготовить нам ужин, что-то легкое с макаронами и мясом. Самой мне моя стряпня не понравилась, но Расим сдержанно похвалил. А на 8 марта подарил книгу «Для вас, девочки». Это были азы для домашней хозяйки с надписью на титульном листе: «Самой хорошей девочке в мире от знакомого мальчика. Март. 1962 год».

Мой дед говорил, что замуж надо выходить только за человека из своего социального круга. Это очень мудро. Я бы добавила, что еще и за того, с кем связывает общее дело или общая работа. Иначе возникают разные миры, которые трудно соединить. У нас было так много общих дел и общих мыслей. Полное взаимопонимание. С полуслова, с полувзгляда. В большом и малом. Мы были одного поля ягоды. Вот одна история.

Расим мечтал о режиссуре, о детском кино. Но наших киноруководителей это мало интересовало. Их можно понять: они не хотели терять классного, надежного, талантливого оператора. И вдруг Расим получает приглашение с киностудии им. Горького, от которого невозможно отказаться. Работу режиссера, отличный сценарий, немедленный запуск в производство (фильм уже в плане), квартиру в Москве и т.д. До этого у нас уже были предложения поработать в других городах и странах, но это никогда не обсуждалось. А тут Расим загорелся. Я проводила его в 5 часов утра, переговоры с дирекцией были назначены на 10.00. Он позвонил мне в 14.00. «Как все прошло?» – спрашиваю. «Придешь с работы, расскажу». «А ты где?» «Дома». «Где дома?!» «В Баку».

«Я вернулся, чтобы спросить у тебя в последний раз, – взволнованно сказал он, когда я на такси примчалась домой, – Ты действительно хочешь переехать в Москву? Если да, я сейчас же лечу обратно, вот билет. Но знай, я там умру, очень скоро умру. Я не смогу без Баку». Я рассмеялась: «А почему ты не спросил об этом в 5 утра? Сэкономили бы на твоих перелетах. Вообще-то, я думала, что это ты хочешь в Москву, мне-то здесь хорошо. И потом ты мне нужен живой в любой точке земного шара».

Помните изумительный рассказ О’Генри «Дары волхвов»? Муж продает свои часы, чтобы купить жене черепаховый гребень для ее прекрасных волос. А она отрезает эти самые волосы, чтобы купить ему цепочку для часов. С нами часто случались подобные истории. Я понимаю, что все люди не совершенны, и мы с Расимом тоже были не совершенны, каждый совершал свои ошибки. Но это не имело значения. Мы были совершенны друг для друга.

Недавно меня спросили о самом романтическом приключении в нашей жизни. Их было много, вся наша жизнь – прекрасное приключение. Я вспомнила наши венецианские прогулки. Мы добрались до фестивального острова Лидо вечером, устали с дороги, но Расим объявил, что спать в первую ночь в Венеции – большой грех. И побросав чемоданы, без гида и провожатых мы окунулись в незнакомый мир, в путаницу странно петляющих улиц более узких, чем ичеришехеровские. Расим предложил «заблудиться». Думаю, он лукавил: мы действительно заблудились, потому что каждая улица, по которой мы шли, упиралась в тупик или канал. Наконец вышли на какой-то мост… Ощущение, что Венеция вообще не спала: всю ночь были открыты кафе. Столики прямо на улицах. В маленьких магазинчиках мелькал муранский бисер, таращились средневековые маски. Мы попили кофе в старинном кафе Оsteria Ca d’Oro, «где до вас, – с гордостью сообщил официант, – ужинали Казанова, Томас Манн, Муссолини, Стравинский, Бакст, а час назад, сидел Шарло». Великий Чарли Чаплин, который приехал на Венецианский фестиваль получать свой приз за вклад в мировое киноискусство. Это была незабываемая поездка и в профессиональном плане. Мы были на премьерном показе великого фильма «Кабаре» с Лайзой Минелли, слушали на секциях выступление Лукино Висконти, дискуссию по поводу «Заводного апельсина» Кубрика. В последние годы я часто бываю в Италии, но никогда не заезжаю в Венецию…

А однажды вгиковские друзья Расима пригласили нас встретить Новый год в Таллине. Мы прилетели в Москву рано утром 31 декабря с тем, чтобы попасть в Таллин к середине дня. Но эстонские рейсы отменили из-за непогоды до следующего утра. На праздник мы опаздывали, в аэропорту сидеть ночь не хотелось. Сдали билеты, и поехали по железной дороге. Ночь. Мчится поезд сквозь метель и вековые еловые леса. В купе тепло, во всем мягком вагоне мы почти одни. Накрыли столик. Ровно в 12:00 открыли шампанское. Стук в дверь. Появляется молодой Дед Мороз и с приятным прибалтийским акцентом поздравляет нас с новым годом. Новый год на двоих! Мы проговорили тогда до утра. О чем? Не помню. Мы проговорили так 43 года. И никогда нам не было скучно…А когда расставались, это случалось только во время командировок и экспедиций, он писал письма… Целые папки спрятаны в укромном месте, а иногда в каких-то углах и шкафах я нахожу новые письма и записочки. Словно зная, что уйдет раньше, Расим оставил запас своей нежности, чтобы мне тепло было жить…

НОЧНОЙ ЗВОНОК

Примерно за неделю до прошлого нового года звонит моя дочь. Взволнованно пересказывает странный сон, который приснился ей накануне. Она говорила с Расимом. «Это был ЕГО голос, мама, – уверяла дочка, – папа сказал: «Привет, Джамуля, отсюда звонить очень сложно, но мне разрешили, хочу спросить, что вы хотите на Новый год?» «Тебя увидеть, папа, что же еще?!» Он засмеялся: «Это невозможно. Здесь это категорически запрещено. Но я что-нибудь придумаю». На этой фразе она проснулась… За восемь лет, что нет Расима, он часто приходит ко мне в сон, и в последующие дни всегда случается что-то приятное: неожиданный заказ, послание, предупреждение, а иногда и подарок. Но это как бы толкование снов. Разговор же отца с Джамилей – это другое, нечто конкретное и ирреальное.

Но вот 13 января на новый год по старому календарю и в канун дня моего рождения в Интернете появляется двухминутный ролик «Расим и Надежда», в котором мы отвечаем на одни и те же вопросы о любви. Расима спрашивают, знает ли он Надежду, меня – знаю ли я Расима, о самом сильном переживании в жизни, самом экстравагантном поступке и т.д. Оказалось, что этот сюжет восемь лет назад прозвучал в программе, посвященной дню Святого Валентина на канале «Лидер». Мы этой программы никогда не видели, я это точно знаю: как сейчас выяснилось, нас не предупредили. До сих пор не могу понять по какой логике или наитию автор этого материала, прекрасный телеведущий и режиссер Ранар Мусаев выставляет его в Интернете именно в этот год и в это время прямо после звонка из сновидения?! Не могу передать своих чувств. Я вижу живого Расима. Я слышу его низкий взволнованный голос, который не спутаешь ни с каким другим. Я слышу удивительные признания, которые он не делал даже при жизни… И я благодарю Бога за то, что именно он, Расим Исмайлов, такой первоклассный мужчина и такой родной человек случился в моей судьбе.

Да, был однажды Расим, и была однажды жизнь…

Надежда Исмайлова,

Заслуженный журналист Азербайджана

Рубрика «О чем говорят женщины?» выходит на Vesti.Az при поддержке кафе «Aphora».

www.coffeaphora.az

Nizami 83

• Стали известны подробности о состоянии здоровья Чингиза Абдуллаева
• Айсель Адыгезалзаде объявит голоса от Азербайджана в финале «Евровидения-2024»
• Балет «Легенда о любви» Арифа Меликова впервые будет показан на итальянской сцене-ФОТО